Оскар и Розовая дама (письмо восьмое)

[torian]

Дорогой Бог,

сегодня мне между семьюдесятью и восьмьюдесятью, и я много о чем

передумал. Во-первых, я использовал рождественский подарок Розовой мамы. Не

знаю, говорил ли я тебе о нем? Это растение из Сахары, которое всю свою

жизнь проживает в один-единственный день. Стоит только зернышко полить

водой, как оно дает побег и почки, потом листья, у него появляется цветок и

сразу же -- семена, и вот уже растение увядает, сморщивается и -- хоп! --

вечером все уже кончено. Подарок просто гениальный, спасибо тебе, что ты его

изобрел. Сегодня утром, в семь часов мы его полили -- я, Розовая мама и мои

родители, не помню, сказал я тебе или нет, что родители живут теперь у

Розовой дамы, от нее сюда ближе -- и я смог проследить всю его жизнь.

Правда, растение довольно хилое и цветочек -- жалкий, уж с баобабом никак не

сравнится, но оно мужественно проделало свою работу на наших глазах, в

течение одного дня, без остановок. Как настоящее, большое растение. С Пегги

Блю мы долго читали медицинский словарь. Это ее любимая книга. Она

увлекается болезнями и все время задает себе вопрос, с какими из них ей

придется еще встретиться. А я посмотрел на те слова, которые меня

интересуют: "Жизнь", "Смерть", "Вера", "Бог". Хочешь верь, хочешь нет, но их

там не было! Заметь, что одно это означает, что ни жизнь, ни смерть, ни

вера, ни ты -- не болезни. Новость, скорее хорошая. Но ведь в достаточно

серьезной книге должны же быть ответы на самые серьезные вопросы, а?

-- Розовая мама, мне кажется, в медицинском словаре имеются только

частные случаи, проблемы, с которыми может встретиться тот или другой

человек. Но нет того, что касается всех -- Жизнь, Смерть, Вера, Бог.

-- Наверное, лучше было бы взять философский словарь, Оскар. Однако,

если даже ты найдешь в нем понятия, которые ищешь, тебя скорее всего ждет

разочарование: ответов и толкований множество, и они разные.

-- Как такое может быть?

-- Самые интересные вопросы остаются вопросами. В них содержится тайна.

К каждому ответу следует всегда добавлять "возможно". Только мало

значительные вопросы имеют окончательные ответы.

-- Вы хотите сказать, что у "Жизни" нет решения?

-- Я хочу сказать, что у "Жизни" -- множество решений, а,

следовательно, нет единого решения.

-- А я думаю, Розовая мама, что единственное решение у жизни -- это

жить.

Зашел к нам доктор Дюссельдорф. Он по-прежнему похож на побитую собаку,

что в сочетании с огромными черными бровями делает его внешность весьма

выразительной.

-- А вы причесываете брови, доктор Дюссельдорф? -- спросил я.

Он огляделся в изумлении, как будто спрашивал у Розовой мамы, у моих

родителей, не ослышался ли он. Кончилось тем, что он ответил "да" сдавленным

голосом.

-- Смените выражение лица, доктор Дюссельдорф. Послушайте, я буду

говорить абсолютно откровенно, потому что я всегда был исполнительным в

отношении лекарств, а вы были безупречны по отношению к болезни. Оставьте

ваши виноватые интонации. Не ваша вина, если вы должны сообщать людям дурные

вести о болезнях с латинскими названиями и о невозможности исцеления.

Расслабьтесь, сгоните заботу с лица. Вы не Бог-отец. Не вы управляете

природой. Вы только ремонтируете. Отрешитесь, умерьте напряжение, не берите

на себя больше, чем можете взять, иначе вы долго на вашем месте не

протянете. Посмотрите на себя. Слушая меня, доктор Дюссельдорф разинул рот

так, словно должен проглотить яйцо. Потом он улыбнулся настоящей улыбкой и

меня поцеловал.

-- Ты прав, Оскар. Спасибо, что мне это сказал.

-- Не за что, доктор. К вашим услугам. Заходите, когда захотите.

Вот, Господи. Зато твоего визита я продолжаю ждать. Приди. Не

сомневайся. Заходи, даже если у меня будет народ в это время. Я, правда,

буду очень рад.

До завтра, целую, Оскар